Шпатлёвка или шпаклёвка?

Производители на упаковках пишут то так, то этак. Может, это для разных работ? Не ошибиться бы. Но все же как показал глубокий анализ шпатлевка и шпаклевка – одно и тоже, и правильно все-таки шпаклёвка, хотя академические словари и шпатлёвку не запрещают. Этимология (происхождение) этого слова не проста, но поучительна, так что ради нее стоит малость отвлечься перед работой. На Руси массовое строительство – деревянное. Щели в деревянных стенах перед отделкой заделывали просмоленной паклей – паклевали. Кстати говоря, плотно в пазы паклю заталкивали специальным инструментом – лебезой. Отсюда – лебезить. В современном русском это слово имеет совсем иное значение, но как оно дошло до жизни такой – отдельная история. С развитием каменного зодчества в обиходе отделочников появился немецкий инструмент – шпатель (spathel; «шпатхель» в русской транскрипции), который, в свою очередь, прямой потомок латинской ложки (spatha). Чтобы отличать подготовку к отделке каменных стен от деревянных, оказалось достаточно добавить всего одну букву к привычному слову, так и появилась шпаклёвка. Но тогда, выходит, все же правильнее шпатлёвка? От шпателя же! В романо-германских языках – безусловно да, но не в русском. Дело не в том, какой язык хорош или какой плох. На классическом китайском, языке самого примитивного, изолирующего, типа, создана великая литература. Немецкий может быть очень музыкальным, достаточно почитать в оригинале Гейне. Романо-германские языки сложились под сильнейшим воздействием латыни и следуют римскому принципу «Рем верба секвунтур» – слово следует за вещью. В них называть процесс по инструменту общепринято, а смысл в контексте получается с помощью служебных слов или их отсутствия и расстановкой слов в должном порядке. Восточнославянские языки развивались самостоятельно и шли от процесса, действия. Как слово «топор» приобрело свое звучание и написание – предмет большого исследования, но происходит оно от понятия «рассекать мощным прямым ударом», а не от «компактное, прочное, твердое, острое». Это избавило наш язык от артиклей, служебных и модальных глаголов и сделало почти безразличным к порядку слов («желтые туфли» и «туфли желтые» – попробуйте сказать так же по-английски), но крайне чувствительным к воздействию на корень слова. Разница между топором, ножом, саблей и долотом запрятана так глубоко, что без ума туда лучше не лезть. Пренебрежение этим обстоятельством, особенно в сочетании с длительным влиянием Запада (владетели – повелители, большой поток безграмотных трудовых мигрантов и пр.) может внешне полноценный и даже певучий язык сделать вязким и невыразительным.
Конкретно по делу – в русский слово «шпатлёвка» органически входит только в двух случаях: либо означает оно, что операция производится над самим шпателем, а не им, либо как образное выражение. По аналогии: стены выкладывают, а не кирпичат; гвозди забивают, а не молоткуют. Гвоздить можно, но не гвоздь или ящик; молотить можно, но разрушая или разделяя, а не созидая или собирая воедино. Добавление «ш» к «паклёвке» не тронуло корень слова, и его семантическая нагрузка осталась соответствующей сути выражаемого понятия. Употребление же «шпатлёвки» в профессиональной речи оправдано как образное: оно уже значит, что говорит штукатур, а не простой смертный. Точно так же для моряка отнюдь не будет ошибкой, если он скамейку назовет банкой, а туалет – гальюном.
Примечание к лингвистике: русский язык испытал сильнейшее воздействие Востока, но тамошние языки – инкорпорирующего типа, корень в них – святая святых. Поэтому русский, позаимствовав у татар, что оказалось полезным, пережил и лингвистическое нашествие без ущерба для себя и даже с пользой. Также в силу величия страны, при взаимодействии с другими народами в Русский язык привнесено много иностранных слов, но это преувеличило возможности языка.